В российском прокате – «Семейное счастье». Второй полнометражный фильм Стаси Толстой, созданный по мотивам романа Льва Николаевича Толстого. В нем оставшаяся сиротой 17-летняя Маша (Евгения Леонова) выходит замуж за своего опекуна – друга покойного отца – Сергея Михайловича (Евгений Цыганов), но семейная жизнь проходит проверку не только ссорами и обидами, но и соблазнами светского общества. Роль обольстителя Маркиза в фильме сыграл Владислав Ценёв. Мы поговорили с актером о «Семейном счастье», погружении в актерскую профессию, продюсерском дебюте и работе со Стасей Толстой и Кириллом Серебренниковым.
Как в твоей жизни появилось «Семейное счастье»?
Это на самом деле прикольная история. В 2023 году я снимался в Санкт-Петербурге в сериале «Всё ОК», и после съемочного дня вернулся в отель на Васильевском острове, а возле него стоит Стася Толстая. Мы с ней заочно были знакомы, а тут узнали друг друга лично – оказывается, она тоже была в Петербурге на съемках, правда, другого проекта. Мы разговорились и вместе с ней и еще одним моим другом пошли гулять по городу, много болтали о творчестве, о кино, и вдруг она говорит: «А ты – герой моего фильма». Хотя я тогда вообще не знал, что Стася не только актриса, но и режиссер, сценарист. Она собиралась снимать картину про рок-музыканта, мы даже записали пробы, и с этой историей она пошла в компанию «Рок» Алексея Учителя. Но помимо этого проекта у нее было еще два готовых сценария, в том числе «Семейное счастье», которое в итоге и понравилось Алексею Ефимовичу. Пока Стася проходила все этапы утверждения сценария и подготовки к запуску фильма, мы с ней сдружились, и она решила меня позвать на роль Маркиза, которого она тогда хотела сделать французом или итальянцем, и я даже на пробах говорил с акцентом, но потом мы все-таки решили, что акцент этому герою не нужен.
Для Евгении Леоновой это была одна из первых ролей. Ты с ней чувствовал себя более опытным артистом?
Для Жени это была самая первая роль, но я не из тех актеров, которые кого-то учат и говорят, как играть. Я не очень понимаю и не очень люблю такое поведение, мне оно кажется странным. Мне гораздо ближе энергия партнерства и помощи, и мы с Женей, скорее, направляли друг друга, создавали пространство доверия, доброты, спокойствия и старались выполнять задачи, которые ставила перед нами режиссер.
«Семейное счастие» не самый очевидный для фильма выбор произведения Льва Николаевича Толстого. Ты читал его до того, как Стася позвала тебя на проект?
Признаюсь честно, я вообще не читал «Семейное счастие». Вот Евгений Цыганов читал, потому что играет главную роль, и про его героя у Толстого написано много, а в моем Маркизе от того, который упоминается у Льва Николаевича, ничего не осталось, недаром и сама Стася постоянно говорит о том, что ее фильм создан именно по мотивам толстовского романа.
Тем не менее в фильме мне показалось, что твой Маркиз практически предтеча Вронского.
Такая интерпретация тоже возможна, но все-таки Вронский – один из ключевых персонажей «Анны Карениной», в то время как Маркиз – это некая вспышка в жизни Маши, мимолетная иллюзия выбора, он показал, что может быть по-другому, старался ее не ранить, но она выбрала в итоге семейное счастье.
Такие вспышки, на твой взгляд, нужны в отношениях мужчины и женщины, когда речь уже идет о браке и семье?
Мне кажется, это может быть проверкой, этапом работы над отношениями. Если говорить в контексте фильма, то тут более объемная ситуация. Главная героиня выросла в четырех стенах с родителями и друзьями родителей, училась жизни на французских романах, а какого-то социума, в том числе близкого ей по возрасту, вокруг не было. И тут она попадает в новый для нее мир. И это очень важная составляющая жизни: когда ты открываешься миру, узнаешь его с разных сторон, исследуешь всевозможные его грани. Маркиз же открыл Машу в первую очередь как женщину, дал ей возможность увидеть себя со стороны. В отличие от Сергея Николаевича – эдакого скуфа, который просто хочет семейного спокойствия и не дает Маше почувствовать свободу, свою женственность, свою энергетику.
Но у Маркиза же все равно образ коварного обольстителя.
В каком-то смысле, да, но образ этот складывается потому, что ему самому очень не хватает любви. Он травмированный человек, который скрывается под защитной маской, и все эти празднества, тусовки с огромным количеством людей нужны ему для того, чтобы заглушить внутреннюю боль и пустоту.
Возможно, странный вопрос, но опыт работы в таких сериалах, как «Жить жизнь» и «Медиатор», где исследуются в том числе манипулятивные отношения между мужчинами и женщинами, помог ли тебе сыграть такого обольстителя, скрывающего под маской боль?
Это интересный вопрос. Я уверен, что «Жить жизнь» и «Медиатор» помогли мне найти в себе новые грани, о которых я не знал. У этих проектов один режиссер – Артём Аксененко, и он мне очень помог обрести мужскую уверенность, спокойствие, но при этом раскрыл мою теневую сторону, которую я перестал бояться. Я сам по себе хороший, воспитанный парень, стараюсь никому ничего плохого не делать, а в сериалах Артема персонажи у меня не самые однозначные. Особенно в «Медиаторе», где тоже, вроде бы, хороший парень, который просто запутался, опять же из-за нехватки любви, травм детства, и не мог поступать иначе. Отвечая на твой вопрос, опыт предыдущих ролей для меня так или иначе переходит в следующие работы, причем порой это происходит бессознательно. Я сейчас не имею в виду какие-то актерские штампы или клише, а именно, если можно так сказать, жизненный опыт, который я получаю с каждым новым своим персонажем.
Мы с Артемом разговаривали еще перед первым сезоном «Медиатора», и мне он показался не только режиссером, но и психологом, философом.
Мне нравится, как он размышляет, как работает вместе с актером над ролью, такое соавторство бывает крайне редко. Пожалуй, я пока встретил всего пару-тройку таких режиссеров, которые и предлагают что-то актеру, и в то же время дают свободу.
Стася – твоя первая женщина-режиссер?
Кстати, нет. В 2016 году я окончил первый курс и меня сняла в своей короткометражке Наташа Филимонова. Это была моя первая роль, фильм назывался The Egg, он снят по рассказу Энди Вейера, автора «Марсианина». Мне показалась очень интересной мысль этой короткометражки. В ней человек умирает и оказывается на встрече с Богом, долго с ним общается и в итоге понимает, что он есть все люди, когда-либо жившие на Земле. И гении, и злодеи, и великие личности, и обычные граждане, и те, кто убивал в войнах, и те, кто в них погибал. Фильм получал призы на фестивалях и есть в интернете, я там с первых кадров очень смешной, наивный, но уже с бородой. В общем, Наташа была первым моим режиссером, а в уже нынешней, более серьезной карьере Стася стала первой женщиной-режиссером.
Ее метод отличается от режиссеров-мужчин, с которыми ты работал?
Точно отличается! Мне понравилось, как Стася меня увидела с другой стороны и направляла меня. Я ей полностью доверился на площадке, ни разу не подходил к плэйбеку, хотя в последнее время я стал учиться на себя смотреть. Раньше мне это давалось тяжело, я думал, что есть режиссер на площадке, пусть он на плэйбек и смотрит. А недавно я еще работал с Дашей Мороз над вторым сезоном «Секс. До и после», и она мне говорила, что нужно смотреть на плэйбек, даже если полностью доверяешь режиссеру – так ты оттачиваешь свое мастерство. И я с Дашей абсолютно согласен, потому что кино – очень тонкая вещь, но при этом в процессе дает возможность что-то подправить. Это в театре ты вышел играть спектакль, второго дубля нет: вот как пошло – так и пошло. А в кино можно попробовать по-разному отыграть дубли, увидеть себя со стороны, подметить что-то новое, потому что с возрастом, с жизненным опытом меняется и психофизика актера, и мимика, и внешность, и такие тонкости нужно замечать. Я раньше думал, что достаточно просто быть в кадре живым, естественным, но теперь понимаю, что есть еще и очень важная техническая составляющая. Есть прекрасный мастер-класс Майкла Кейна, где он рассказывает и показывает, как по-разному можно произнести фразу «Я люблю тебя» – не моргая, чуть прикрыв глаза, отводя взгляд. И ты, правда, понимаешь, что разные действия выражают абсолютно разные эмоции, несмотря на то что говоришь одну и ту же фразу. Но это я уже отвлекся от ответа про Стасю. «Семейное счастье» – ее второй фильм, и она часто говорила о том, что ее мастер Сергей Александрович Соловьев любил шутить, что первый фильм режиссера может быть каким угодно, а второй – как раз самый важный в карьере, и с ним обосраться нельзя. Так вот, мне кажется, Стася не подвела своего мастера. При этом и в первой ее картине «Тайное влечение» я уже видел и личность режиссера, и ее желание высказаться, поэтому с удовольствием согласился на совместную работу в «Семейном счастье», и, надеюсь, в будущем нам еще удастся посотрудничать.
Во время работы над ролью ты полностью доверяешься задачам режиссера или привносишь в образ что-то свое?
Безусловно, любой актер привносит в роль свое. Текст на бумаге один, а когда появляется актер, то он начинает оживать по-другому. Хотя когда мы смотрим готовые фильмы, порой возникает ощущение, что оживает не у каждого. Не знаю, почему так происходит. Наверное, дело в отношении к профессии. Если ты с трепетом, максимально искренне работаешь над ролью, то она не пройдет незамеченной, обязательно найдет своего зрителя. Бывает же так, что смотришь на главного героя, и вообще не испытываешь к нему никаких эмоций, а есть человек, который сыграл эпизод на две минуты, и ты сразу же его запоминаешь, хочешь на него смотреть еще больше, потому что видишь, как он горит желанием заниматься своим делом. К сожалению, многие артисты забывают о том, что такое актерская профессия, для кого-то это просто возможность заработать деньги и тщеславное желание засветиться на экране, быть на виду. Мне такой подход не близок. Есть забавный ролик с Гэри Олдманом, где он стоит на баскетбольной площадке и говорит о том, что не умеет попадать мячом в корзину, поэтому и не пытается играть в баскетбол, так какого черта люди, которые не умеют быть актерами, идут в эту профессию?
По энергетике это похоже на монолог мента в исполнении Виталия Хаева в фильме «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова: «Как люди работают на таких серьезных работах?!»
Очень! Я когда этот фильм увидел, сразу в него влюбился. И да, во мне тоже порой возникает подобный протест, правда, я не даю ему выхода. Разве что наедине с собой могу так поорать.
Ты же, кстати, работал с Серебренников. Как ты к нему попал?
Сначала я попал к нему в театр, хотя это далось непросто. Мы с двумя однокурсниками, наверное, год просидели в фойе «Гоголь-центра» в ожидании Кирилла Семеновича. Сначала было лето, потом наступила осень, потом зима, мы делали небольшой перерыв и возвращались весной. Пока Серебренников наконец не сказал: «Да». Просто потому, что мы его достали. Он тогда готовил к выпуску «Палачей» по пьесе Мартина Макдонаха и разрешил нам прийти на репетицию. Мы сидели на галерке, старательно записывали в блокноты реплики, кто откуда выходит, думали, какой бы персонаж подошел нам, следили за тем, как Кирилл Семенович взаимодействует с артистами. И всё, наступил перерыв. А потом Серебренников неожиданно позвал меня в спектакль «Кафка», а затем ввел меня в спектакль «Озеро», который шел на малой сцене. У меня там шесть ролей за полтора часа – такой собственный мини-спектакль, и это было невероятное ощущение. Но через полгода «Гоголь-центр» был закрыт. Потом еще была короткометражка Out of the Box, где Кирилл Семенович собрал артистов «Гоголь-центра» – Сашу Горчилина, Никиту Еленева, Свету Мамрешеву, Ян Гэ, Машу Селезневу, а я играл там роль демона. А уже после этого Серебренников позвал меня на пробы фильма «Лимонов. Баллада», где мы с Одином Байроном и Вадимом Степановым в разных ипостасях появляемся вокруг героя Бена Уишоу – то взаимодействуем с ним, то наоборот мешаем. Это были невероятные съемки – в Риге отстроили масштабные декорации Нью-Йорка, было 400 человек массовки, а потом мы поехали с фильмом на Каннский кинофестиваль.
Я читала, что в Каннах ты всем раздавал свои визитки – это сработало?
Пока нет, но я и тогда был уверен, и сейчас, что это было правильно, нужно же что-то делать и всегда находить возможность для развития. Возможно, кто-то скажет, что сейчас время непростое, поэтому проще бездействовать, но посмотрите на Юру Борисова – возможно всё!
Канны были твоим первым кинофестивалем, но потом ты активно стал участвовать в российских смотрах – в прошлом году на «Короче» с фильмом «Реплика», на «Новом сезоне» было сразу два сериала с твоим участием, в этом году ты был на «Новом движении», на «Пилоте» презентовал свой продюсерский дебют. Фестивали как-то помогают развитию актера?
Некоторые думают, зачем ехать на фестивали, если там нет работ с твоим участием, а я считаю, что это мнение ошибочное. Если в тебе есть энергия, желание работать, харизма и обаяние, то ты получишь то, что хочешь, и фестивали – это, прежде всего, большая возможность наладить профессиональные связи. Сидеть и ждать, когда тебя снимут в кино, которое сразу возьмут в Канны, не мой путь.
А как тебя занесло в продюсирование?
Очень просто. Весь прошлый год я постоянно снимался – «Александр I», «Красная поляна», «Чужие деньги» шли практически параллельно, потом «Семейное счастье», следом еще один полный метр «Голосовой помощник», который пока не вышел в прокат. Я был счастлив от количества работы, на этом подъеме уехал в январе отдыхать, а когда вернулся, то узнал, что один проект слетел, второй перенесли на неопределенный срок. И наступила тишина – месяц, два, три… И тут я уже начал рвать на себе волосы, потому что я супер нетерпеливый человек, и для меня сидеть месяцы без работы просто невыносимо, и тогда я решил, что надо двигать наш с режиссером Олегом Паком пилот «Черти». Мы как раз его сняли в прошлом году, когда у меня был небольшой перерыв между съемками, и были деньги, которые я решил вложить в этот фильм. Мы быстро собрали команду, нашли прекрасного линейного продюсера Карину Гайдарову, которая нам все просчитала. Актером я часто наблюдал за работой всех участников съемок и думал, что когда буду продюсером, то создам людям максимально комфортные условия. Поэтому на съемках нашего фильма мы не стали экономить – заказали хороший буфет, нормальный туалет, стулья, где можно немного отдохнуть, хотя я понимал, что вкладываю в проект собственные деньги и мог бы сэкономить. И я ни о чем не жалею. После того, как мы представили проект на «Пилоте» – уже как сцену из будущего сериала «Алчущие», – к нам подошли представители разных платформ, с которыми мы сейчас ведем переговоры, и я надеюсь, что у нас получится создать большой проект.
Последний вопрос, который я задаю всем: чего тебе сейчас не хватает в российской киноиндустрии?
Смелости, риска и, как ни странно, диалога, так как порой возникает ощущение, что никто не может ни с кем договориться. Мы недавно с Дианой Пожарской снимались в студенческом коротком метре – нам понравилась история, поэтому мы согласились работать бесплатно. Но на площадке я вижу, что даже студенты не могут разговаривать между собой, идут по каким-то накатанным индустрией рельсам, и из-за этого начинают делать ошибки. Хотя, казалось бы, это еще молодежь, которая должна гореть своими идеями и желанием привнести нечто новое, изменить правила игры. Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Риск и смелость необходимы в кино, именно они придают магию, превращают кино не просто в технический процесс, а в искусство, которое всегда найдет своего зрителя.
«Семейное счастье» в кинотеатрах с 11 сентября.